Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Байрон – не просто имя конкретного человека (собственное), а уже имя нарицательное. Это имя-характеристика: изгнанника идеи (его мысли опередили его время, он не был понят современниками), путник (путешествие как способ самопознания и самоутверждения), человек преодоления, борец (против своей слабости и против непорядочности, слабости мира). ИЗГНАННИК, СТРАННИК, БОРЕЦ
Нет, я не Байрон… – начало стихотворения словно отсылает читателя к ранее состоявшемуся диалогу, в котором лирическое Я кто-то сравнил с Байроном (перенос диалога реального во внутренний мир лирического Я). Отказ от подобного соположения с самым модным поэтом столетия демонстрирует стремление лирического Я к самостоятельности, свободе в том числе в творчестве от эталонов и подражательства.
(см. о невоспитанности стиха у М.И. Цветаевой «Никто ничего не отнял…»: «Что Вам, молодой Державин, мой невоспитанный стих..»; в «Моим стихам, написанным так рано…» – «Ворвавшимся как маленькие черти в святилище, где сон и фимиам…»). Это подтверждает и игра слов – другой ИЗБРАННИК, ЕЩЁ неведомый – то есть неизвестность лирического Я временная, сиюминутная. Он уверен в том, что является избранником (музы поэзии, судьба, Бога?) на ниве поэтического творчества; и что известность придет к нему.
Байрон – упоминание имени собственного лирическим Я с целью самоидентификации через отрицание (Я – не Байрон, я другой). И таким образом лирическое Я самоидентифицируемо как поэт.
Самоопределение на антонимии известного (Байрон) и неизвестного (другой, неведомый); нерусского, европейского (Байрон) и русского (душой).
Другой – не потому, что сможет избежать роковой судьбы поэта, а потому, что судьба эта будет реализована по иному, русскому (российскому) сценарию.
Тема невольного (гонимый миром) странничества – ключевая для творчества Лермонтова.
Неведомый избранник – чей избранник? Кому неведомый? В подтексте – рука судьбы или рука земных властей, царя (избрать можно для хулы, наказания, а не только для награды; для битвы и гибели, изБРАНник – бранить, брань).
Неведомый – не имеющий столь высокого происхождения, как у лорда Байрона (родители – обедневшие аристократы)? Но тогда «пока» оказывается излишним – то есть противопоставление идет с учетом известности Байрона и неизвестности лирического Я как поэта на момент речи. Следовательно, лирическое Я предсказывает себе не меньшую известность, чем стала уделом лорда Байрона, но – позднее.
Байрон – английский лорд (6ой барон) Джордж Гордон Байрон (1788-1824), поэт, родоначальник романтизма и «байронического типа героя». У современников Лермонтова ассоциируется со своим самым известным персонажем, Чайльд-Гарольдом – главным героем поэмы «Путешествие Чайльд-Гарольда», мрачным молодым человеком, мучимым хандрой. Прототип – сам Байрон, от рождения хромой, не нравившийся женщинам, страдающий от чувства неполноценности (у него едва отняли нож, которым он хотел себя убить).
Лермонтовского «Героя нашего времени» (Печорина) нередко сравнивают с Чайльд-Гарольдом. Да он, по сути, и является русским воплощением байронического типа: Печорин – не изгнанник, а сам ищет иной доли, будучи в свете принятым; странник от скуки; не борец против зла конкретного (как раз сам нередко насаждает зло конкретному человеку в поисках всеобщего мнимого блага).
О русской душе (русский национальный характер)
Русская душа – неуспокоенная, ищущая; порывистая, способная на неожиданные поступки (чувство над разумом); стремящаяся к коллективу, соборованию («На миру и смерть красна», «всем миром», «Не имей 100 рублей, а имей 100 друзей»…); при свободолюбии желание сильной руки – противоречивая
Английская душа – более предсказуемая, индивидуальная, преобладание разума над чувством
Я раньше начал, кончу ране,
Мой ум не много совершит;
В душе моей, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит.
Критики традиционно считают, что лирическое Я пытается противостоять судьбе, противясь сравнению с Байроном, боясь повторения его судьбы. Однако, во 2 строфе Байрон рассматривается скорее как более успешный поэт (лирическое Я через сравнение идентифицируемо также как поэт), как человек, оставивший по себе память в веках. В чем тогда миро- и мифотворчество Лермонтова? Может быть, наоборот, в попытке обретения почвы под ногами – в чужой судьбе как светильнике на своем, неповторимом пути?
Когда начал и кончил Байрон? – В возрасте 36 лет он заболел лихорадкой и умер в Греции, куда отправился поддерживать повстанцев, считая, что на родине никому не нужен и давно забыт.
Что совершил ум Байрона? – Породил байронический тип героя, вошел в историю современной и классической литературы (его именем названо направление в мировой литературе).
Тема океана – Байрон переламывает судьбу, переплывая пролив Дарданеллы.
Продолжение самоопределения лирического Я на сравнении и выявлении противоположностей: начал раньше, кончу ране (чем Байрон) – то есть суммарно отрезок пути будет равнозначен байроновскому; мой ум не много совершит (по сравнению с Байроном) – потому что вершить будет не ум как у Байрона, а душа! (ср. но только с русскою душой).
Мой ум – отягощен осмыслением груза души (разбитых надежд). Страсти, страдания становятся препятствием свершениям ума (ср. мотив страстей человеческих как препятствия свободе личности в «Парусе», «Тучах»…), но не порывов души (наверх, к спасению, свету).
В душе моей, как в океане,/ Надежд разбитых груз лежит – Надежды свойственны душе, но разбиваются об анализ холодного ума. Или о толпу? Или оба прочтения верны как совокупность?
Надежды окрыляют, разбитые надежды отягощают (груз), ибо они – синоним разочарования, безнадежности.
Человек без надежд (с грузом разбитых надежд) идет ко дну жизни (груз не дает ему подняться), погибает?
Лирическое я – человек созидающей души (в отличие от Байрона, человека творящего ума).
Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
Я – или бог – или никто!
Строфа построена на риторических вопросах (диалог лирического Я со своей «угрюмой», отягощенной потерей надежд душой в 1-2 и со своим эго, разумом?)
Повтор словоформы океан – в контексте 2ой строфы как развернутая метафора для души лирического Я (океан угрюмый – передача настроения, внутреннего состояния глубинной, тяжелой непогоды, покоя перед бурей, опасного затишья в душе).
Океан угрюмый – толпа – принято считать, что в этой строфе реализован типичный для Пушкина и Лермонтова мотив противопоставления поэта и толпы. Но так ли это? Не дается ли здесь скорее параллелизм угрюмых глубин океана души лирического Я и угрюмой, серой, молчащей толпы? Их взаимной непонятости и таинственности друг для друга? И в океане и у толпы чувства и мысли погружены на дно – у первого из-за их тяжелого обилия и безнадежной тьмы (подобной беспросветной ночи на дне океана), у второй – из-за их непробужденности, сна разума, рождающего чудовищ.
Повтор вопросительного местоимения Кто – может изведать твои тайны, толпе мои расскажет думы подобен призыву, гласу вопиющего в пустыне (никто как эхо, отзвук вселенной на вопрос поэта).
В данном контексте «твои тайны» и «мои думы» кажутся при первичном прочтении синонимами (точнее, тайны как содержание дум). Только при более внимательном изучении можно понять, что тайны первых двух строк 3ей строфы неведомы и самому лирическому Я (тайны русской неожиданной, страстной и странной души). Тогда как думы героя третьей строки недоступны толпе. Душа недоступна пониманию самому лирического Я, а плоды его разума – непонятны толпе.
Грамматический рисунок (глаголы) – 2 строфа: прошедшее время, будущее, настоящее (глагол состояния, статика); в 3 строфе – глаголы будущего времени (действия мысли и речи).
Лирическое Я как бы поднимается со дна океана своей души, силой мысли выталкивая себя на поверхность, в поисках решения, в поиске родственной души, которая может стать рупором, провидцем и вестником его дум в мире людей (сейчас или после его ухода? Глагол «расскажет» совершенного вида – не имеет формы настоящего времени, стоит в одной временной системе с «кончу», «совершит» 2ой строфы).
Я – или бог – или никто – обращает на себя внимание многозначность данной строки (законченной восклицательным знаком синтаксической конструкции). То ли это ответ (тире как авторский знак продолжительных пауз, размышления) на поставленные в первых трех строках данный строфы вопросы (кто, кто).
То ли это констатация, вывод лирического Я о своем положении в мире – как бога (ибо душа бесмертна) или как пустоты (две противоположных ипостаси: божественная вездесущая, премудрая и полное отсутствие сущности). Тогда первое и второе тире имеют различную синтаксическую функцию (первое – обусловлено правила грамматики, тире между подлежащим и сказуемым, выраженными местоимением и существительным; второе – дублирует первое, являясь авторским знаком, замещающим запятую при повторе союза или).
Стихотворение начато и завершается антиномией – заявленной лирическим Я (начало) и присутствующей в картине мира читателя (окончание), – создавая чувство дисгармонии, мятущейся души, попытки поиска спасения в сравнении себя с кем-то и чем-то реально существовавшим и существующим (якорями мысли), поиска и не обретения (ибо непохожесть ставит предел с первых же слов) в чужой судьбе ответа на свои мучительные вопросы.
Но никто не способен помочь лирическому. Стоящее в сильной позиции конца стихотворения отрицательное местоимение (как эхо от кто предыдущих строк) звучит как звон последней разбившейся надежды (звонкое НИ-, переходящее в глухое –КТ, заканчивающееся «стоном» -О).
История создания – написано Лермонтовым накануне его 18-летия в 1832 году, впервые опубликовано в журнале «Библиотека для чтения» за 1845 г.
Творчеством английского поэта-романтика Лермонтов увлекался с детства. Он перечитывал не только произведения Байрона, но и его биографию. В юношеском возрасте Михаил Юрьевич заметил, что у него с его кумиром много общего и в судьбе, и в характере. Байрона считали угрюмым и обидчивым человеком, с которым очень трудно найти общий язык. Лермонтов тоже чувствовал, что его не понимают окружающие, поэтому часто замыкался в себе.
До момента написания стихотворения Лермонтов успел пережить смерть матери, разлуку с отцом (бабушка видела в нем военного, ратовала за жизнь в казарме, отправляя из Москвы в Санкт-Петербург). Его мечта стать филологом тоже была разбита.
Жанр – послание (традиционно рассматривается как послание, хотя есть признаки и философской оды, потерянному поколению)
Стихотворный размер – четырехстопный ямб, в стихотворении использована перекрестная рифмовка АВАВ.
Метафоры – «гонимый миром странник», «мой ум немного совершит», «в душе моей… надежд разбитых груз лежит», «океан угрюмый».
Эпитеты – «неведомый избранник», «русская душа».
Сравнения – «в душе моей, как в океане».
Стихотворение статично за счет отсутствия глаголов движения, действия (использованы глаголы речи, мысли) и из-за преобладания именных частей речи.
Диалог 1 строфы происходит как продолжение диалога с внешним собеседником, продолжаясь во 2 строфе и переходя на диалог со своей душой и снова возвращаясь на «поверхность», в мир в последних строках.