29.03.2024

“Расстояние: версты, мили…”

67984199

Рас-стояние: версты, мили…

Нас рас-ставили, рас-садили,

Чтобы тихо себя вели

По двум разным концам земли.

Рас-стояние – на слух воспринимается как «раз стояние», раздельное стояние; стояние на посту одного человека или двух, но каждого по одиночке, потому что они разделены своим постом/долгом и несут его каждый по себе, хотя и вместе (долг их и объединяет).

Вёрсты, мили… – пояснение к «рас-стояние» делает понятнее воспринятое на слух слово «рас-стояния» как пространственное разделение лирических МЫ (лирического Я и ТЫ в тексте нет, словно они противятся решению тех, кто их пытается разъединить; только НАС). Но при этом еще более усложняет его измерение, нарушая принятые системы, делая расстояния неизмеримыми (вёрсты – устар. рус. мера длины, не имеющая четкого математического эквивалента – Владимирская верста, Московская верста, Архангельская верста…; мили, миля – истор. тысяча двойных шагов римских солдат в полном облачении на марше в Др. Риме, до метрической системы мер; величина мили различна в различных странах и колеблется от 0,58 км (Египет) до 11,3 км (старонорвежская миля). Ещё в XVIII веке в Европе было 46 различных единиц измерения, называвшихся милями; совр. Используется чаще в мореплавании и авиации).

В контексте биографии М.Ц. и Б.П.  1925 г. – выбор мер оправдан: М.Ц. в Европе, Франции (частично морской державе, мили); Б.П. в России (вёрсты).

Нас рас-ставили, рас-садили, рас-с… напоминает шум ветра в проводах, телефонные помехи. Расставить или рассадить – как правило, по местам (по «своим» местам – но не с т.з. рассаживаемых, а по мнению рассаживающего, насильно производящего расселение, заново структурирующего пространство – как удобно «всем»; так расставляют постовых – офицер или рассаживают нашкодивших учеников – учитель; так расставляют верстовые столбики и рассаживают ростки на грядке, прорежая их). И снова отделенное паузой рас- – раз- придает некий военный, маршевый, приказной оттенок происходящему.

В 1 строфе одушевленные лирические МЫ являются пациенсом (объектами внешнего воздействия), тогда как неодушевленные абстрактные «вёрсты, мили» выступают в роли агенсов (действующих субъектов), – отчего ситуация кажется на первый взгляд лишенной логики. Но логика есть – в системе повествования, где вёрсты и мили замещают не называемых (неизвестных? запрещенных к именованию?) «разлучников»: судьбу? Историю? окружение лирических МЫ?

Чтобы тихо себя вели – тишина как обозначение внешнего покоя покорности при внутреннем бурлении мысли? (церковная тишина – вслушивание в Бога и диалог с ним; тишина природы и ночи – тишина творения и диалога творца со всем сущим). Такая тишина близка к традиции исихазма (молчание уст ради диалога сердец, глубинного и сокровенного, ради познания сути, не нуждающейся в словах). Значит, расставание необходимо для сближения душ (совместного служения одному делу, несения поста на расстоянии друг от друга, ибо физическая близость отвлекает, развлекает).

По двум разным концам земли – «Конкретизация» расстояния как огромного и в то же время конечного (для его преодоления достаточно зайти за конец земли, чтобы там встретиться). Концы земли – конечность земли, земного, ограниченного, телесного при бесконечности духовного (концы – разные, не лирические Я и ТЫ – МЫ).

Тишина – корни в исиха́зм (от др.-греч. ἡσυχία, «спокойствие, тишина, уединение») — христианское мистическое мировоззрение, древняя традиция духовной практики, составляющая основу православного аскетизма

Кратко говоря, исихазм — это практика умно-сердечной молитвы, совмещённая с трезвением (контролем) за всеми исходящими изнутри помыслами, способствующая очищению ума и сердца и подготавливающая (но не приводящая сама по себе) подвижника к богосозерцанию. Разумеется, речь не идёт о буквальном, физическом созерцании, а о духовном, «внутреннем» узрении.

ср. у А.И. Цветаевой 1937-1943 г.: Так будьте же слова мои тихи, / На вас тюремная лежит печать; И тихо в Божьи длани/ Восходит дым немыслимых разлук; Молчания забралами покрою/ Моей судьбы неуловимый лик!; Миг совершенно смертной тишины – тишина смерти как перехода в инобытие; Тенью раскаленной тишины/ Я на миг одна..).

Концепт тишины в лирике М. Цветаевой.

ср. у М.Ю. Лермонтова Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, И звезда с звездою говорит («Выхожу один я на дорогу…», май-июнь 1841 г.)

Разные концы земли – традиционно: в разные концы земли (отправлять посланников, вести), из/с разных концов земли (съезжаться, собираться, собирать); разные уголки земли, стороны света, пределы земли.

Рас-стояние: версты, дали…

Нас расклеили, распаяли,

В две руки развели, распяв,

И не знали, что это — сплав

1237
«Христос Святого Иоанна Креста» Сальвадор Дали

Распятие как вознесение, экстатическое видение Распятия сверху, как бы глазами Отца. Крест как мост между Богом-Отцом и смертным миром внизу картины. Лодка Харона через Лету – более древняя символика.

"Расстояние: версты, мили..."
"Сотворение Адама" Микеланджело Буонарроти

Рас-стояние: версты, дали… – полный повтор синтаксической конструкции с варьированием одного элемента (дали вместо мили). Тем самым пространственным контекстом произошедшей (глагола в форме прошедшего времени) разлуки оказывается все же Россия (европеизация за счет «мили» устранена).

Нас расклеили, распаяли, – стихотворение в целом изобилует глаголами конкретного физического действия в форме прошедшего времени. Но только в первой строфе раз- отделено паузой, далее по тексту такого визуализированного рас-членения приставки и остального слова не происходит (если да, то только в сознании читателя).

Как и в ситуации с По двум концам земли, лирическое Я вносит окказиональные оттенки значения, окказиональные формы и смыслы: традиционные «склеили, спаяли» замещается на «расклеили, распаяли». Расклеить (в перен.значении) – раскрыть, разжать, разъять, развести (обычно — губы, рот или веки, глаза). Имеет также семантику – наклеить в разных местах (расклеить афишу), снимаемую вторым глаголом в строке. 

Распаять – разъединить, расплавив в месте спайки (см. словари Даля, Ушакова и др.). Т.е. лирическое Я утверждает наличие склейки, спайки до момента насильственного разъединения (МЫ – было, НАС – разрушили). Частый у М.Ц. прием миро- и мифотворчества через утверждение противного настоящему состояния в прошедшем времени.

В две руки развели, распяв, – а) развели двумя руками б) развели на две руки  в) развели две руки одного тела. Идея – развести по сторонам, в разные стороны то, что исконно неразделимо. Тема казни, наказания – распятия (образ распятого Христа, наказанного за верность своему учению, вере; высшей формы страдания и жерственности – ср. у М.Ц. лирическое Я уподобляемое Христу в обряде крещения в соленой купели «Кто создан из камня, кто создан из глины…»). И в то же время – распятие как объятие всем телом всей земли.

И не знали, что это — сплав – разрыв синтагмы на 2 строфы преднамеренный, более ярко передающий образ насильственного дробления, не способного изменить сущность, просто растягивающего ее на бОльшее расстояние (расстояние также заполняется ее частицами, перестает быть полым; обретает голос и смысл – как тире или многоточие; становится напряженным, на грани взрыва как натянутая струна).

Вдохновений и сухожилий…

Не рассорили — рассорили,

Расслоили… Стена да ров.

Расселили нас как орлов-

Вдохновений и сухожилий… – Продолжение 2 строфы после разрыва (Сплав… вдохновений и сухожилий). Если сплав вдохновений порождает ассоциации с творчеством (лирическое Я и Ты – поэты, дышащие, вдыхающие один воздух, в один такт); то сплав сухожилий (сухого остатка тела, жизни, жил – из последних сил держащих тело как единое целое) – образ сиамских близнецов (2 человека в одном теле, неразрывных и не способных жить один без другого). Сплав на 2х уровнях – духовном и телесном.

И эта двухуровневость находит продолжение в следующей строке (причем, духовный оказывается превалирующим и не затронутым рас-стояниями):  Не рассорили — рассорили – игра слов-омонимов (рассорИть – физический уровень, рассОрить – духовный уровень).

Расслоили… Стена да ров. – двухуровневость оборачивается обозначаемой в тексте вербально и образно двуслойностью стены и рва (стена как насыпь, сделанная из земли рва; стена и ров как два элемента одной защиты, два взаимодополняющих препятствия к проникновению внутрь, в мир только для «своих»; стена каменная и ров с водой – две противоположности, статичность и текучесть, в единстве).

Расселили нас как орлов – тема рыцарства, верности, начатая образом крепости (стена да ров), продолжается в образе орлов (одна из самых частых геральдических фигур, наравне со львом – в гербах рыцарей, как символ власти, господства, верховенства и прозорливости).

Выбор именно орла также может быть обусловлен его дальнозоркостью и дальностью полетов (способностью преодолевать большие расстояния) и его привязкой к высоте (гнездо в горах, полет выше всех птиц). Кр. того орел – гордая птица, в геральдике также римская, императорская птица.

Расселить орлов – значит, лишить их потомства (хотя в контексте стихотворения лирическое Я и ТЫ четко не привязаны к женскому и мужскому началу), прервать их продолжение на земле (не дать соединиться в потомстве).

"Расстояние: версты, мили..."
Замок Бодиам в Англии

Стена и ров как гармония, завершенность в противоположности, инь и янь (высокая – глубокий, каменная – водный, ..)

 

 

См. также образ орла как предвестника страшного полета, распятия – в связи с О.Э. Мандельштамом в «Никто ничего не отнял» (На страшный полет крещу Вас: Лети, молодой орел..) и в «Гибель от женщины. Вот знак…» (Растреплют крылья твои по всем четырем ветрам, Серафим! — Орленок!)

Заговорщиков: версты, дали…

Не расстроили — растеряли.

По трущобам земных широт

Рассовали нас как сирот.

С детства М.Ц. была увлечена образом Наполеона II, сына Наполеона Бонапарта (знала и любила его в исполнении Сары Бернар, ее же фото в роли находилось в комнате М.Ц. в Борисоглебском пер. в Москве).

12 марта 1912 г. в Париже Цветаева с мужем были на спектакле «Орленок» (по пьесе Э.Ростана).«Вчера вечером видел Сару в “Орленке”. Хотя я и не мог всего понять, все же был поражен игрой». (Из письма С.Я.Эфрона к В.Я.Эфрон. 24 марта 1912 г.)

Разделенность отца и сына – Наполеонов – территориальная (мать увозит мальчика из Франции в Австрию и оставляет там при дворе деда, в Вене) и попытка насильственного духовного отторжения (мальчика не называли Наполеоном, с детства приучали к немецкому имени Франц; при нём старались не упоминать о его отце, называя его самого «сыном Её Высочества эрцгерцогини»).

"Расстояние: версты, мили..."
Открытка. 1900-е годы.

В 3 строфе уточняется причина «расселения»: орлов-заговорщиков (аллегория) (заговор против чего? – сложившегося мироустройства, видного им с высоты их полета; властей земных или властителей душ человеческих-литераторов?)

См. в 1 строфе – «чтобы тихо себя вели» (не распространяли бунтарские настроения, молчали). Орлы – также может быть отсылкой к гербу разрушенной в 1917 г. Российской Империи (М.Ц. причисляет себя и Б.П., хотя и оставшегося и популярного в СССР к детям этого мира белогвардейской и дворянской чести).

Есть ли здесь аллюзия к происходившим в СССР с 20х годов арестам, ссылке и уничтожению «врагов народа» – неизвестно.

Не расстроили — растеряли. – Расстроить имеет значения: а) огорчить б) разобрать ранее построенное (п аналогии с расклеить, распаять).

По трущобам земных широт – Образ трущоб (грязи, низших слоев общества) в связи с общепринятым географическим обозначением земных широт (широта и долгота как данность на всех картах и глобусах) принижает то, что принято всеми за измерительную константу. Широты – для нищих духом, для земных; орлам в них не место (орлы и трущобы – как антонимичные образы предельного верха и низа; снова дана двуслойность – но на сей раз не взаимодополняющая, естественная; а противоположенная, искусственная ограниченность трущоб – производных государственного строя, при естественной свободе полета орла, не нуждающегося в карте и компасе).

Рассовали нас как сирот.- тема сиротства (невозможности выстроить духовную близость и наследовать/транслировать идеи предков потомкам; безродность) оказывается неразрывно связана с темой трущоб (как приюта безродности, Иванов-родства не помнящих) и с темой тишины, тихого поведения (насильственного молчания). Т.е. орлов, расселяя по разным концам земли, не просто лишают возможности продолжения рода, но и возможности передачи своих идей (заговорщицких, не угодных властвующим) дальше.

Который уж, ну который — март?!

Разбили нас — как колоду карт!

Который уж, ну который — март?! – попытка ведения летоисчисления (момент начала данной ситуации раздвоенности лежит в некоем минувшем марте, много лет назад? или сейчас март, и потому отсчет ведется по этому месяцу?)

Разбили нас — как колоду карт! – Разбить – многозначно: а) разбить нечто хрупкое б) разделить, раздать карты. Разбивка карточной колоды означает начало игры. То есть, разделив лирических героев, судьба (внешние силы), сами того не ведая, начали игру – ими или подвигли их к началу игры (достигнув прямо противоположного ожидаемому эффекта).

Лирические герои – пешки в чужой игре? (тема карточной игры) или колода, чреватая опасными для игроков сюрпризами? (ср. Пушкин «Пиковая дама»). Угроза-предупреждение в последнем выкрике лирического Я.

Б. Пастернаку

24 марта 1925

М.Ц. с 1922 г. находится в эмиграции (в 1925 г. после рождения сына Георгия переезжает в Париж), Б.П. в России.

Первое письмо от Б.П. к М.Ц. было отправлено в Прагу в 1922 году, когда, прочитав «Версты» Цветаевой, Пастернак написал ей о своем восхищении (из дневника: «Весной 1922 года, когда она была уже за границей, я в Москве купил маленькую книжечку ее «Верст». Меня сразу покорило лирическое могущество цветаевской формы, кровно пережитой, не слабогрудой, круто сжатой и сгущенной, не запыхивающейся на отдельных строчках, охватывающей без обрыва ритма целые последовательности строф развитием своих периодов. Какая-то близость скрывалась за этими особенностями, быть может, общность испытанных влияний или одинаковость побудителей в формировании характера, сходная роль семьи и музыки, однородность отправных точек, целей и предпочтений. Я написал Цветаевой в Прагу письмо, полное восторгов и удивления по поводу того, что я так долго прозевывал ее и так поздно узнал. Она ответила мне. Между нами завязалась переписка, особенно участившаяся в середине двадцатых годов, когда появилось ее «Ремесло» и в Москве стали известны в списках ее крупные по размаху и мысли, яркие, необычные по новизне «Поэма Конца», «Поэма Горы» и «Крысолов». Мы подружились»). Последнее письмо ушло в 1935 году, причем, за все эти годы они ни разу не встретились.

Борис Пастернак был женат, Марина была замужем. Известно, что Цветаева хотела назвать в честь Пастернака своего сына, который родился в 1925 году.

Встреча произошла в июне 1935 года в Париже, на Международном антифашистском конгрессе писателей в защиту культуры, на который Пастернак прибыл как член советской делегации литераторов. Зал рукоплескал ему стоя, а Цветаева была просто одним из зрителей. И эта встреча стала, по словам Марины, «невстречей».

После смерти М.Ц. ее дочь Ариадна Эфрон Борису Пастернаку 20 августа 1955 года: «В маминых записных книжках и черновых тетрадях множество о тебе. Я тебе выпишу, многого ты, наверное, не знаешь. Как она любила тебя и как долго — всю жизнь! Только папу и тебя она любила, не разлюбливая».


Из писем Б.П. 1926 г.: «Марина, позволь мне прервать это самомучительство, от которого никому не будет никакого проку. Я задам тебе сейчас вопрос, без всяких пояснений со своей стороны, потому что я верю в твои основанья, которые у тебя должны быть, должны быть неизвестны мне и составляют часть моей жизни. Ты на него ответь, как никому никогда не отвечала, — как себе самой. Ехать ли мне к тебе сейчас или через год?

… Если ты меня поддержишь во втором решеньи, то из этого проистечет следующее.  Я со всем возможным напряженьем проработаю этот год. Я передвинусь и продвинусь не только к тебе, но и к какой-то возможности быть для тебя (пойми широчайшим образом) чем-то более полезным в жизни и судьбе (объяснять — это томы исписать), чем это было бы сейчас.
Ни о чем больше нет речи. У меня есть цель в жизни и эта цель — ты.

Я мог и должен был скрыть от тебя до встречи, что никогда теперь не смогу уже разлюбить тебя что ты мое единственное законное небо, и жена до того, до того законная, что в этом слове, от силы, в него нахлынувшей, начинает мне слышаться безумье, ранее никогда в нем не обитавшее. Марина, у меня волосы становятся дыбом от боли и холода, когда я тебя называю…»

«Успокойся, моя безмерно любимая, я тебя люблю совершенно безумно… Сегодня ты в таком испуге, что обидела меня. О, брось, ты ничем, ничем меня не обижала. Ты не обидела бы, а уничтожила меня только в одном случае. Если бы когда-нибудь ты перестала быть мне тем высоким захватывающим другом, какой мне дан в тебе судьбой»
Из писем М.Ц. 1926 г.: «С Б<орисом> П<астернаком> мне вместе не жить.
Знаю. По той же причине, по тем же обеим причинам (С<ережа> и я) <…>: трагическая невозможность оставить С<ережу> и вторая, не менее трагическая, из любви устроить жизнь, из вечности — дробление суток. С Б. П. мне не жить, но сына от него я хочу, чтобы он в нем через меня жил. Если это не сбудется, не сбылась моя жизнь, замысел её»


Цветаева называла Пастернака «братом в пятом времени года, шестом чувстве и четвертом измерении» (ср. «Дай мне руку На весь тот свет..»). Они шли параллельно от рождения (в Москве), образования (матери – музыка, отцы – искусство, языки), своей Германии (Марбурга и Берлина Б.П., Берлина и Шварцвальда М.Ц.) со своим Рильке …

«Когда вы любите человека, вам всегда хочется, чтобы он ушел, чтобы о нем помечтать», — говорил ей Волошин в 1911 году (Цветаева М. Живое о живом (Волошин) // Соч. Т. 2. С. 181)

«Я не живу на своих устах, и тот, кто меня целует, минует меня», — пишет она Рильке 22 августа 1926 г.

Идеальный возлюбленный, по Цветаевой, – недоступный физически, но близкий духовно; идеальный – от  «идея» (естественно, лирического Я). Его можно придумать, пере-воплотить и любить это пере-воплощение. Встреча все разрушает.

Размер — четырехударный дольник, стопы с разным количеством слогов (неровный, сбивчивый ритм; перебои как неровно бьющегося сердца). Жанр – послания-размышления, жалобы (короткая, обрубленная на повышенном тоне пятая строфа звучит как крик – обе строчки в ней заканчиваются восклицательным знаком).

Стихотворение построено на акцентуализации семантики приставки рас- (раз-). В 14 глаголах в форме страдательного залога прошедшего времени обыгрывается тема насильственного разделения лирического Я и ТЫ (представленных в тексте «вопреки всем и всему» только в форме НАС, от МЫ).

Звукопись стихотворения – превалирует сс (шипение змеи, готовой ужалить или уже ужалившей; тема скрытого и смертельно опасного зла в мире, разъединяющем героев).

Преобладающие знаки препинания – :, …, – (сочленение через паузы, через заполнение земных пустот силой слова, духа).

Модель художественного пространства: плоская земля, на двух «концах» которой, в «трущобах» ее широт находятся лирические герои. Пространство унижено, поставлено на службу разлучникам.

Синтаксический параллелизм («Рас-стояние: вёрсты, мили…», «Рас-стояние: вёрсты, дали…»)