"Страна" - Лонгриды

С фонарём обшарьте
Весь подлунный свет!
Той страны на карте —
Нет, в пространстве — нет.

В основе первых двух строк стихотворения – общеизвестный фразеологизм (днем с огнем не сыскать (не сыщешь)). Но М.Ц. привносит в него большую практичность – «подлунный свет» – давая в семантике вечер, когда фонарь просто необходим. Вечер – как последствие заката. Но какого? Государства, разума, человечества?

Глагол «обшарить» привносит также семантику сыска, поиска в подвалах и на чердаках, насильственного и нечистоплотного, грязными руками в грязи. Возможно – по ассоциации с красным террором, раскулачиванием, продразверсткой, ставшими последствиями октябрьской контрреволюции 1917 г. (в семье М.Ц. привели к смерти от голода младшей дочери, Ирины, в 1921 г.)

Той страны на карте —
Нет, в пространстве — нет.

Повтор отрицания «нет» после продолжительной паузы (тире, повтор синтаксической конструкции), – с одной стороны, как бы становится отражением поисков и необретения искомого; с другой – отказу лирического Я принять и признать ту карту и то пространство, в которых нет той страны. Причем карта и пространство контекстуально дополняют друг друга – как документализированная и реальная реальность, жизнь в бумаге и жизнь в жизни.

По преданию, греческий философ-киник Диоген (400-323 гг. до н. э.) расхаживал в толпе народа днем с зажженным фонарем в руках и на вопрос, что он ищет, отвечал: “Человека ищу!” – т. е. ищу настоящего человека среди испорченного общества. Отсюда – ходячее выражение: такого человека днем с фонарем не найти.

Выражение показывает крайнюю редкость того, что приходится искать, добавляя к дневному свету искусственный, либо же характеризует полную невозможность найти нужный предмет или лицо.

Выпита как с блюдца, —
Донышко блестит.
Можно ли вернуться
В дом, который — срыт?

Прототип – баронесса Галина Адеркас, наследница дворянского рода из Астрахани, родины Кустодиева.

Картина написана в 1918 году, после революции, уничтожившей купеческий мир старой России. В настоящее время картина находится в собрании Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге.

Выпита как с блюдца, —
Донышко блестит.
Яркий образ страны, выпитой как чай с блюдца (буквально слышим звук всасывания, втягивания в себя влаги до последней капельки), – имеет несколько вариантов прочтения: а) данный в подтексте/контексте образ «выпившего», высосавшего – с блюдечка пили люди малообразованные, не интеллигенция, не дворянство (для современников М.Ц. знак принадлежности виновников происходящего к определенной касте, классу); б) выпить, высосать до последней капли («донышко блестит») – так принято говорить о жизни, каплях крови – и именно так во время раскулачивания и продразверстки выкачивали жизнь большевики и красноармейцы из страны; в) нет возможности даже погадать о будущем (ни чаинки, ни кофейной гущи) – нет будущего.

Можно ли вернуться
В дом, который — срыт?

Интересно, что лирическое Я в этом стихотворении проявляется только в последней строфе, до этого текст строится на риторических вопросах (здесь), конструкциях с обобщенно-личным значением (ТЫ и ВЫ как все, каждый, любой или никто).

Испитый до последней капли чай на блюдце и срытый дом – тема равенства, но насильственного, основанного на уничтожении ранее существовавшего, выстроенного предками (ровная поверхность пустого блюдца, не способного утолить ничьей жажды; ровная поверхность земли – не способная никого приютить и обогреть).

Заново родися —
В новую страну!
Ну-ка, воротися
На спину коню

Заново родися —
В новую страну!

Мотив невозможности возвращения, начатый во второй строфе, разворачивается в третьей как мотив перерождения (нового рождения в новый мир). Повтор словоформ с корнем –нов- (заново, новую) усиливает мотив изменений, непостоянства, смены самих устоев как человеческих, так и государственных; причем, изменений продолжающихся, как процесса, с пока что не видным и не очевидным для лирического Я исходом (кроме одного – невосстановимости прежней страны).

Кстати, здесь словоформа «страна» повторяется второй раз (страну – 1 строфа, страны – здесь), но пока не конкретизируется (что вдвойне интересно, поскольку «подлунным» называли Китай, где в 1925-27 г. прошла буржуазно-демократическая революция, а в 1931 г. была основана коммунистическая партия и шли те же преобразования, что и в постреволюционной/ после буржуазно-демократической Февральской революции 1917 г./ России-СССР).

Родися – просторечие; роди себя – идея не только перерождения человека, инициируемого как бы им самим (на самом деле требуемого новой властью нового государства), но и отрицания родовых корней (обычного пути деторождения – от матери) и христианского миропорядка (творение человека нового Богом). Именно это и происходило в пост-октябрьской России: когда брат на брата и сын на отца шли с оружием в руках, отказывались от своего класса и рода, отрицали веру.

Ну-ка, воротися
На спину коню

Воротися – просторечие; продолжение развития идеи мнимости свободы и демократической воли человека в новом мире – как над самим собой, так и над окружающим пространством. Человек не может переродится, так же, как вернуться на спину коня, если конь не готов его принять в качестве седока. Своеволию человека поставлено в обществе, природе и самой сущности личности слишком много преград.

Колористика – см. иконопись (пересмотр основ, отраженный в живописи: цитирование отрицаемого, как красный угол в избе – красный уголок на производстве, ставшем домом рабочих; песнопения в храме и «Боже, царя храни!» в домах и на собраниях – гимны СССР и революционные песни на сходках; так же перенос божественной сущности на рядового человека, «Кто был ничем, тот станет всем» – ср в Библии «Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных» Евангелие от Матфея 19:30 )

Сбросившему! Кости
Целы-то — хотя?
Эдакому гостю
Булочник — ломтя

На иконе конь спокойно несет всадника, на картине – встает под всадником на дыбы.

Ср. А.С. Пушкин «Медный Всадник» (Петр I как царь-преобразователь, поднявший на дыбы Россию, действовавший «назло надменному соседу» – шведу и положивший тела своего народа-строителя, от 100 до 200 тыс. человек по разным данным, в фундамент города на болотах, Петербурга – колыбели будущей контрреволюции)

… ты над самой бездной

На высоте, уздой железной

Россию поднял на дыбы?

Сбросившему! Кости
Целы-то — хотя?

Словоформа «сбросившему» относима как к предыдущей строфе, так (прежде всего, при восприятии текста на слух) к данной. Возникает образ сбрасывания:

человеком новой страны, нового строя ради сохранения собственных костей (ср. «белая кость» о дворянстве, кость как масть, которую нельзя сменить). Сбросить, сломать кости – значит лишить(ся) опоры, целостности, стержня. Граждане новой страны – бесстержневые, Иваны-родства-не-помнящие, люди без прошлого (о том же в поэме «Красный бычок»). Новые люди не сберегли своих костей.
новой страной своих прежних обитателей, ломания им костей – стержней, опоры; ломания людей из прошлого (см. раскулачивание, красный террор и преследование инакомыслящих, интеллигенции – как врагов народа и шпионов уже в 1920е гг., с прогрессом в 1930е и послевоенное десятилетие).

Лирическое Я вопрошает и одновременно оставляет вопрос открытым (Кости целы-то – хотя?) и не будут беречь чужих. «Хотя» в конце вопроса – это и знак безразличия (хотя и так сойдет, без костей, мясо революции), и знак невозможности что-то изменить (хотя, какая разница).

Эдакому гостю
Булочник — ломтя//

Ломаного, плотник —
Гроба не продаст!
Возвращенец – это гость, причем гость нежеланный (абсолютизм новой власти, разделявший все на «красное» и «белое», «с нами» или «против нас»), которому никогда не стать хозяином (не переродиться).

Мотив блудного сына (один из ключевых в христианстве как мотив всепрощения) пересматривается: ему не рады даже булочник и плотник (профессии, которые приветствуют любого клиента; отказ в куске хлеба и праве на вечный покой); поднимается тема отсутствия в новой стране прощения и христианского (православного) фундамента быта и бытия (здесь не умеют прощать, здесь не ждут заблудших и не примут их ни на, ни в землю).

Ломаного, плотник —
Гроба не продаст!
Той её — несчётных
Вёрст, небесных царств,

Ломтя// Ломаного – разрыв, слом синтагмы о грань строф. Окказиональный оборот создан М.Ц. по аналогии с «ломаный грош, гроша ломаного не подаст», но усилен – не подаст ломтя хлеба, крошки хлеба (не говоря уже о том, что не встретит незваного гостя из прошлого хлебом-солью). Звукопись, корень – лом

Той её — несчётных
Вёрст, небесных царств,

Слово «страна» замещается местоимением её, имеющим одновременно личное (Р.п.) и притяжательное значения.

Отказ от Российской империи означал пересмотр всех ее устоев – от монархического до религиозного (небесных царств), территориального и лексико-грамматического (реформа мер длины и русского языка). Интересно, что сама М.Ц. реформ не приняла и в знак внутреннего протеста писала до конца, используя еръ в дореволюционной орфографии.

Несчетных вёрст – не только как мера длины дореволюционной России, но и несчетность, выраженная в различных математических эквивалентах этой меры и как отказ от России крестьянской в пользу фабрично-заводской, городской (первичное значение слова «верста» – «поворот плуга», бесчётность крестьянских полей, крестьянского труда и его плодов – сменена на продразверстку и раскулачивание)

Небесных царств – отказ новой страны от земных и небесных устоев представляется лирическому Я отказом от веры, а значит невозможностью достижения Царствия Небесного, спасения после второго пришествия Христа. В эту, новую землю Христос тоже если и придет, то как незваный гость (ср. А. Блок, поэма «Двенадцать»)

Реформа мер длины – Применение метрической системы мер в РСФСР стало обязательным по декрету СНК РСФСР от 14 сентября 1918 года, а в СССР — постановлением СНК СССР от 21 июля 1925 года.

Реформа русской орфографии – Реформа, в основном, состояла в изменении ряда правил русского правописания, что наиболее заметным образом проявилось в виде исключения нескольких букв из состава русского алфавита (еръ, Ѣ (ять), Ѳ (фита), І («и десятеричное»))

Декрет Наркомпроса РСФСР от 23.12.1917 года «О введении нового правописания»

Декрет Наркомпроса РСФСР, СНК РСФСР от 10.10.1918 «О введении новой орфографии»

Царство Небесное (Царствие Небесное, Царство Божье, Царствие Божие, Царство Христово, Царство спасенья; ивр. ‏‏‎מלכות השמים, Malkuth haShamayim, греч. ή βασιλεία τῶν οὐρανών) — богословское эсхатологическое понятие в христианстве. Этот термин относится к царству, которое Иисус установит на земле при Своём втором пришествии.

Той, где на монетах —
Молодость моя,
Той России — нету.
— Как и той меня.

На́нсеновский па́спорт — международный документ, который удостоверял личность держателя и впервые начал выдаваться Лигой Наций для беженцев без гражданства.

Той, где на монетах —
Молодость моя,
на монетах дореволюционного образца (Росс. Имп.) были оттиски профиля Императора Николая II и герба (двуглавый орел с державой и скипетром, объединяющий Восток и Запад как части империи), – то, с чем лирическое Я отождествляет свою молодость (счастливое, безоблачное и безбедное время).

Моя – в постпозиции, в сильной позиции конца строки (усиливается также тем, что до этого лирическое Я свое присутствие никак вербально не обозначает). Молодость – как неотъемлемая собственность, по праву памяти, прошлого.

Той России — нету.
— Как и той меня.

Лирическое Я, лишенное родины, но сохранившее себя (обновившееся в эмиграции, утратившее иллюзии), констатирует, что её прошлой нет, потому что утрачена ее важнейшая часть – внутренняя исконная связь с Россией (теперь именовавшейся РСФСР/1917-1922, СССР/с 1922). Учитывая параллель с «той Россией» (также называемой в последней строфе впервые по имени, которое у нее отняли), – нет лирического Я ни в пространстве, ни на карте (в документах). И действительно в 1931 г. М.Ц. находится в эмиграции (эмигранты получали с 1924 г. нансеновские паспорта Лиги Наций – для лиц без гражданства)

Размер: трёхстопный хорей

Стопа: двухсложная с ударением на 1-м слоге

В подтексте стихотворения дана антитеза образов двух стран: «той», утраченной, и новой, реально существующей.

Сравнения – с блюдцем, со срытым домом

Мысль о том, что для каждого поколения – свое имя и своя страна под этим именем (Русь — прадедам, Россия — нам, Вам — просветители пещер — Призывное: СССР, —); что новая страна – край наоборот (не от отцов – детям, а без отцов, без предков, из праха); что она для масс, а не для человека; что в ней нет места прошлым поколениям, помнящим историю (В свой край, в свой век, в свой час, — от нас — / В Россию — вас, в Россию — масс, / В наш-час — страну! в сей-час — страну! / В на-Марс — страну! в без-нас — страну!), – проходит и в стихотворении М.Ц. из цикла «Стихи к сыну» (Ни к городу и ни к селу…)

"Ни к городу и ни к селу..."

Ни к городу и ни к селу —

Езжай, мой сын, в свою страну, —

В край — всем краям наоборот! —

Куда назад идти — вперед

Идти, — особенно — тебе,

Руси не видывавшее

Дитя мое… Мое? Ее —

Дитя! То самое былье,

Которым порастает быль.

Землицу, стершуюся в пыль,

Ужель ребенку в колыбель

Нести в трясущихся горстях:

«Русь — этот прах, чти — этот прах!»

От неиспытанных утрат —

Иди — куда глаза глядят!

Всех стран — глаза, со всей земли —

Глаза, и синие твои

Глаза, в которые гляжусь:

В глаза, глядящие на Русь.

Да не поклонимся словам!

Русь — прадедам, Россия — нам,

Вам — просветители пещер —

Призывное: СССР, —

Не менее во тьме небес

Призывное, чем: SOS.

Нас родина не позовет!

Езжай, мой сын, домой — вперед —

В свой край, в свой век, в свой час, — от нас —

В Россию — вас, в Россию — масс,

В наш-час — страну! в сей-час — страну!

В на-Марс — страну! в без-нас — страну!

Январь 1932

Красный террор

Продразверстка

Раскулачивание

Вам также может понравиться

“За Отрока – за Голубя – за Сына…”

“Моим стихам…”

“Имя твое”